-
Неизлечимый.
Трагикомедия в четырёх действиях.
- Господин премьер-министр, президент Трамп выйдет к вам через минуту.
Беньямин Нетаньягу рассеянно поблагодарил работника Белого Дома и поправил пиджак. Сара сняла с его плеча несуществующую пылинку и слегка улыбнулась:
- Ну вот, дорогой, наконец-то можешь успокоиться: после стольких лет тут наконец-то появился кто-то, сочувствующий нам, а не ХАМАСу. А если и этот заартачится, и прессовать тебя начнёт, то... “пережили фараона - и это переживём”. Я на тебя полагаюсь, ты же у меня сильный.
Премьер-министр уже не слушал жену - он весь погрузился в воспоминания: семь долгих лет он упирался, показывал чудеса упорства и изворотливости, но не дал поставить свою страну под удар, не уступил яростному натиску Обамы и его администрации. Он боролся, напрягал все мышцы, но выстоял.
И вот, наконец, тёмные времена гуманных сторонников террористов прошли, и впереди замаячил какой-то просвет.
Из задумчивости Нетаньягу вывел голос аппаратного работника:
- Леди и джентльмены, президент Соединённых Штатов Дональд Джон Трамп!
Премьер глубоко вздохнул и шепнул жене:
- Ну что ж, поехали.
В толпе репортёров наметилось оживление, засверкали вспышки фотокамер, в раскрывшихся дверях показался Трамп, встреча началась...
----------------------------------------
Короткое позирование для прессы, пара официальных слов - и лидеры удалились в кабинет, побеседовать в обстановке полной конфиденциальности.
Биби набрал в грудь воздуха и поспешно, как из пулемёта, заговорил:
- Мистер президент, прежде всего я хотел бы внести ясность относительно недавнего закона о поселениях - это была не моя инициатива, я тоже считаю, что пока нужно заморозить...
- Да ладно, дружище, перестань! Как же я рад тебя видеть! - Трамп дружески похлопал Нетаньягу по коленке. - Всё будет хорошо. Теперь, когда лопоухий придурок ушёл, мы развернёмся. Ты мне позарез нужен: понимаешь, я хочу приструнить иранских отморозков...
Премьер подавился воздухом. Такого доброжелательного начала он всё-таки не ожидал.
- Но поселения...
- И чёрт с ними! Стройте на здоровье, только не на частных палестинских землях, чтоб бучу не поднимать. Надоели мне эти свиньи из ФАТХа - столько долларов в них вбухали, а толку нет - разворовали всё.
На лбу у Нетаньягу выступил пот. Изо всех сил Биби пытался ухватиться за ускользающий от него привычный порядок вещей:
- Я насчёт статуса Иерусалима. Понимаете, ещё в Библии...
Трамп остановил его энергичным жестом ладони:
- Об этом не волнуйся: перенесу. Только не сразу. Дай мне недели две: надо тут пару ртов позакрывать, да в совбезе ООН кое-что за кулисами перетереть. Но ты не волнуйся: Иерусалим ваша столица, и посольство наше там скоро будет. Так вот, насчёт Ирана...
Нетаньягу был красный, как варёный рак: перед его глазами происходило то, что не могло пригрезиться ему в самых смелых мечтах. Незачем было сопротивляться, оправдываться, готовить пламенные речи...
Премьем-министр рассеянно кивал, соглашался, и даже не знал, что сказать. Вдруг, совершенно неожиданно для самого себя и совершенно того не желая, он не своим голосом заговорил:
- Замечательно... з-замечательно, господин президент! Но давайте не будем торопиться: разработаем детальный план насчёт Иудеи и Самарии, там посмотрим что и как... То же и с Иерусалимом: мне... хех... мне надо всё объяснить в кнессете. В общем, не будем торопиться пока.
- Ну, нет проблем, - улыбнулся Трамп. - Решай как хочешь. Можно и не спешить, но если что - я поддержу. Так вот, насчёт Ирана...
----------------------------------------
Мимо летящего домой самолёта стремительно проносились мелкие перистые облака. Стюард сказал, что за бортом аж -45, но Нетаньягу было жарко. Он осушил одну бутылочку “Эйн Геди” и попросил ещё одну.
Сара дремала на соседнем сиденьи.
“Да как же так, - спрашивал Биби у своего отражения в иллюминаторе. - Как же теперь-то? А сопротивление? А борьба? А визиты треклятого Керри и его унылые нравоучения? А это сосущее под ложечкой чувство риска, возникающее каждый раз, когда надо сказать им “нет”? Что же мне теперь делать???”
Отражение не отвечало.
----------------------------------------
Огни в иерусалимской резиденции премьера почти погасли. Сара, уставшая после визита и всё ещё не оправившаяся от джетлага, приняла таблетку и ушла спать.
Биби на цыпочках прокрался в рабочий кабинет, выключил последнюю лампочку, воровато оглянулся по сторонам и включил переносной компьютер. Тот не спешил начинать работу. Премьер сердито цыкнул:
- Ну, сволочь загружайся поскорее, сил уже нет!
Привычными движениями, в пару щелчков мыши премьер-министр достиг папки “personal”, деликатно спрятанной посреди системных файлов. В папке оказалось полтора десятка файлов с расширением “.mpeg”.
“Сейчас расслабимся, - прошептал глава государства. - Что тут есть поядрёнее? Ага, вот это.”
Нетаньягу кликнул на файл “Catherine.mpeg” и откинулся на спинку офисного кресла.
На экране появилось лицо бывшего представителя Евросоюза по иностранным делам - баронессы Кэтрин Эштон. Она бросалась обвинениями: «...молодых палестинцев, которые против всех ожиданий, продолжают учиться, работать, мечтать и надеяться на лучшую жизнь...»
Дальше шли описания зверств израильской окупации и обвинение в убийстве израильтянами невинных гражданских лиц в Секторе Газа.
- Да, да... - потеряв голову шептал премьер. - Давай, смелее!
Эштон сменила Фредерика Могерини: “...мы не можем закрывать глаза на страдания ни в чём не виновного гражданского населения Палестинской Автономии. Мы уверены, что окупация палестинских земель должна быть прекращена немедленно...”
Дальше шли стандартные обвинения: коллективное наказание палестинцев, права человека, поселения - главная преграда на пути к миру...
Пиджак давно уже был сброшен на пол. Дрожащими руками Нетаньягу ослабил удавку массивного галстука. Задышалось быстро, легко и глубоко:
- Да! Да!! Давай ещё, дрянь. До конца!
На экране появилась кислая, сморщенная физиономия Ричарда Голдстоуна. Важным, размеренным голосом он зачитывал: “...наша комиссия проделала колоссальную работу, в результате которой мы пришли к заключению, что в недавней войне в Секторе Газа обе стороны совершали военные преступления...”
- Да!!!!!
Испугавшись самого себя и боясь того, что крик разбудил Сару, Нетаньягу привычным молниеносным движением выключил ноутбук и сложил его в футляр. После чего затаился на полминуты.
В резиденции стояла абсолютная тишина. Только сердце билось так, что гудело в ушах.
- Уфф...
Нетаньягу обмяк, шлёпнулся в кресло, налил себе треть бокала коньяку и дрожащими руками поднёс ко рту незажжённую сигарету. Потом в последний момент передумал, убрал сигарету, встал, взял бокал и подошёл с ним к зеркалу.
- Нет, нет, я так не могу. Нужна сессия... совбез... осуждение. И чтоб бороться, грозить, оправдываться, отвечать на клевету!!!
По щеке медленно, словно нехотя, скатилась слеза, а за ней другая.
- Я... я ведь иначе не могу. Что я скажу на ближайшем партийном заседании и в комиссии по иностранным делам и обороне? Боже, я... я...
Политика главного союзника изменилась. Надо было как-то жить в новой реальности, но за семь лет премьер настолько привык к старым порядкам, что они стали для него насущной необходимостью. Как теперь жить не оправдываясь премьер уже не знал.
Он стоял у зеркала и слёзы капали в бокал с коньяком.
Главе государства никто не мог помочь.